Александр Простев в мастерской Стиль, метод и дух живописи Александра Простева мы назвали однажды «ангельским реализмом», поскольку на его полотнах, малого или большого размера, часто увидишь ангелов – они сопровождают-осеняют святых и любящих, помогают пострадавшим, вступают в бой с силами зла.
В этом русле выдержан и новый альбом А. Простева «Свете Светлый» (СПб, ОПИТ, 2024), являющийся дополненным и переработанным переизданием альбома 2014 г.
«Свете Светлый, – пишет художник в предисловии к новому изданию, – это обращение к Ангелу Хранителю. Еще это свет, которым наполнены души святых. А еще это светлый свет Божий и светлое состояние души человека».
В нынешнее издание включены и новые работы художника. Многие репродукции сопровождаются авторским текстом – своего рода духовным дневником размышлений, чувств, воспоминаний. Идея совместить на книжном развороте авторские изображения и текст дала название серии альбомов художника – «Образ и слово». Если предыдущие – «Житие преподобного Сергия Радонежского», «Жития святых Петра и Февронии Муромских», «Блаженная Ксения Петербургская» – были посвящены теме русской духовности, выраженной в образах конкретных исторических личностей, то «Свете светлый» – результат поездок художника на малую родину, в Брянск и Вщиж, где он в свое время «застал еще печку, чугунные горшки, ухват». Автор книги помнит «бабушку у этой печки», которая «печет пирожки с золотистой корочкой», он «как все дети начал рисовать в раннем возрасте, но с тех пор так и не остановился». Глубинка для этого художника – не только географическая провинция, но и детство, «глубинка души», – оттуда и проступает окормляющий свет, а потому и свою серию картин «Свете светлый», всю подсвеченную этим несказанным светом детства, любви, ностальгии, светом, соединенным с вечностью и Небом, автор называет также «картинками из глубинки».
Альбом А. Простева «Свете Светлый»
«…Время в русской глубинке течет более размеренно, без особой суеты, – продолжает автор книги в предисловии. – <…> Взрослые ошибаются, считая детское видение мира наивным и несерьезным… Детская душа как никакая другая – христианка, хотя еще не знает о религиях и конфессиях. <…> А еще все дети, без исключения, рисуют. Художник в каком-то смысле – это тот, кто с тех детских пор так и не оставил это занятие. Подлинное искусство всегда искренне и религиозно. Нерелигиозный художник – это что-то неестественное, вроде коровы в Эрмитаже».
Как литератор не могу не отметить редкую замечательность текстовых миниатюр, коими живописец сопроводил репродукции картин в своей книге. Это – стихи в прозе, самодостаточные как литературный факт, и это – духовное письмо. Кроме того, что у мастера прекрасный русский язык, его записки осенены той же любовью, тем же светом, что и картины. Они лаконичны, стилистически выверены и гармоничны. По аналогии с названием цикла фортепианных пьес Мусоргского «Картинки с выставки» я бы назвал тексты Простева «Записки к картинкам» или «Стихопроза к картинкам». Это и описание, и пояснение, и прояснение мотивов и образов, и притча одновременно – в каждом сопутствующем тексте художника. Мы, конечно, помним прекрасную прозу живописцев Константина Коровина и Кузьмы Петрова-Водкина, дневники Михаила Нестерова и Станислава Косенкова, записки Александра Бенуа, Ильи Репина, Игоря Грабаря, Марка Шагала, рассказы и повести Юрия Коваля, но аналогов простевским миниатюрам в русском изобразительном искусстве мне встречать не приходилось.
Чаще всего разворот в книге А. Простева представляет собой своего рода двустворчатый складень, на правой половине коего расположена картина или икона, а на левой – прямоугольник текста, прямо или ассоциативно связанный с изображением. Получается словесно-визуальный духовный диптих, створки коего, отражаясь друг в друге, взаимоумножаются.
Приведу несколько цитат из миниатюр к полотнам, дополнившим новое издание книги «Свете светлый», название которой автор для нас еще раз поясняет, предпослав картине «Ангел небесный» цитату из канона Ангелу Хранителю: «Свéте свéтлый, свéтло просвети́ ду́шу мою́, настáвниче мой и храни́телю, от Бóга дáнный ми Áнгеле».
Домой с ангелом. Художник: Александр Простев, 2015 г.
К весьма известной и популярной картине «Домой с Ангелом», украшающей обложку книги:
«Православная вера, как никакая другая, откликается в чутком детском сердце. Чистота детского сердца позволяет ребенку видеть то, что уже бывает скрыто от взрослого… Ему понятны и близки русские святые, пустынники, жизнь которых протекала среди природы и зверей, с которыми святой общался как с ручными, потому что и сам обладал детской чистотой своего сердца, “духом адамовым”».
Падал на землю снег. Художник: Александр Простев
К картине «Падал на землю снег»:
«Красота присутствует во всем творении Божьем. Она зрима и не может не отзываться в душе человека. Красота – в глазах смотрящего. Но беды и горести могут так затуманить взгляд человека, что он может перестать видеть красоту: она для него как бы перестает существовать. Но красота сама по себе никуда не уходит: она всегда, несмотря ни на что, присутствует рядом с нами, ждет, когда глаза наши снова откроются. Удивительное постоянство красоты! <…> она – свидетельство Бытия Божьего. Красота никуда не может исчезнуть, что бы с нами ни случилось. Она обязательно дождется нас!»
К иконе «Святые Иона и Вассиан, Пертоминские чудотворцы»:
«Часто бывает так, что я пишу иконы сам для себя, которые очень хочется написать. Читаешь жития русских святых и понимаешь, что это неисчерпаемый источник вдохновения. Наши святые неразрывно связаны с Богом, но и с русской землей тоже. А значит и с русской природой – такой поэтичной, тихой, задумчивой. А еще у нас есть святые не очень известные, если можно так выразиться, “провинциальные”. Например, в “Иконописном подлиннике” читаем такие строки о преподобных Ионе и Вассиане, Пертоменских чудотворцах: “На монастыре в гробнице (зри) между ними велико древо именуемо рябина стоит”. <…> и я написал эту икону – со святыми, стоящими возле рябины. Ведь у Бога нет мертвых: у Бога все живы!»
Се, стою и стучу. Художник: Александр Простев
К картине «Се, стою и стучу» художник дает такое размышление:
«“Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною” (Откр. 3: 20). Это означает, что Господь всегда стоит при дверях нашего сердца, которое мы или готовы открыть Ему, или держим закрытыми, потому что грехи наши и пристрастия мешают нам сделать это. <…> Мы закрываем Евангелие, и слово Божье не входит в нас, а остается по ту сторону страницы, “для апостолов”. А поэтому наша духовная спячка с житейским похрапыванием продолжается дальше».
Время жатвы. Художник: Александр Простев
Оттого и картиной «Время жатвы» автор напоминает нам, что в Евангелии есть притча о пшенице и плевелах (Мф. 13: 24).
Отметим и деревне-центричный русский космизм, поэтизацию Дома и Хлеба, философскую образность картин «Среди миров» и «Русская галактика». Ко второй художник предпосылает слова великого мыслителя Ивана Ильина:
«Как бы ни были велики наши исторические несчастия и крушения, мы призваны самостоятельно быть, а не ползать перед другими; творить, а не заимствовать; обращаться к Богу, а не подражать соседям; искать русского видения, русских содержаний и русской формы, а не ходить в кусочки, собирая на мнимую бедность. Мы западу не ученики и не учителя. Мы ученики Богу и учителя себе самим. Перед нами задача: творить русскую самобытную духовную культуру – из русского сердца, русским созерцанием, в русской свободе, раскрывая русскую предметность. И в этом – смысл русской идеи».
Дом человеческий. Художник: Александр Простев
Любомудрием и космизмом прежде обращали на себя внимание и полотна «Дом человеческий», «Хлеб и звезды», «Колодец», «Планета Русь», сюжет «Святое семейство» в картине «Борьба ангела».
К картине «Епархиальное управление в провинции»:
«В провинции, в глубинке, церковная жизнь не такая, как в крупных мегаполисах. Здесь батюшки не ездят на дорогущих иномарках, не живут в домах-хоромах. У меня есть знакомый священник, у которого семеро детишек, и живет он очень скромно. Если честно, бедно живет. Но после общения с ним чувствуешь, что наполнился благодатным светом».
И, с доброй назидательной улыбкой, – к картине «Отец Василий поскользнулся»:
«И получается, что ведем мы себя в такой ситуации как неразумные мальчишки на этой моей картинке, где отец Василий, повстречав ангела, то ли мимо хотел пройти, то ли обогнать его. Но поскользнулся».
Собакино горе. Художник: Александр Простев
Конечно, не забывает художник и «братьев наших меньших». Переворачивают душу песьи глаза в картине «Собакино горе». А вот цитата из миниатюры к небольшому полотну о пенсионере, «Кошкин защитник»:
«Если бы ему, бывшему полковнику милиции-полиции, грозе бандитов, хулиганов и воров, сказали бы, что наступит время, когда он станет защитником и даже “ангелом-хранителем” для местных кошек микрорайона, то он просто не поверил бы и поднял бы “прорицателя” на смех».
Тихие беседы отца Никиты. Художник: Александр Простев
Одно из «внутренних» качеств и свойств полотен и писаний этого удивительного, «необычного» художника – тишина, «благое молчание». Она сочится у Простева не только из замерших созерцательных фигур святых, но и, скажем, отовсюду – как в картине «Тихие беседы отца Никиты». Деликатно художник обыгрывает идиому «Ангельская тишина» (так называется другая картина), где на ветвях большой березы среди снегопада над голубеньким деревенским домом замерли два белых ангела.
На крыльях любви. Художник: Александр Простев
Очень трогательна картина «На крыльях любви», где селянка летит над заснеженной улочкой мимо голубенького домика, держа в каждой руке по тяжелой сумке с продуктами.
Но и озорство у Простева проявляется, причем в широком диапазоне: от лирической радости («Зимняя лепота») до обличения, как в полотне с отсылом к брейгелевским слепцам «Мимо церкви за козлом» или картине с показательным антиалкогольным названием «Вниз под горочку». Мягкую улыбку, наполненную тихим веселием духа живого, художник дарит нам в картинах «Здравствуй, дедушка Егор», «Преподобный Трифон Кольский и медведь», да и «Преподобный Павел Обнорский» с его трогательными синичками на руках и зверьем у ног.
Мимо церкви за козлом. Художник: Александр Простев
Крылатый Простев любит писать не только ангелов, но и птиц. Достаточно назвать его большую «Сороку из детства», «Чудо с птицами» (из серии «Житие прп. Сергия Радонежкого»), а также философски-лиричный сюжет «Ангел и ворона», развернутый на фоне прекрасного багряного куста, колористически отсылающий к древнерусской иконе. Или «Дождь пошел. Блаженная Ксения и птичка», где бездомная святая находит приют от дождя там же, где и воробушек, – под зелеными ветвями куста. А есть улыбающаяся, но загадочная картинка «Монах и птичка».
Монах и птичка. Художник: Александр Простев
Кусты он тоже любит – в том числе как эстетические объекты. Да что говорить, любит и старые деревянные, выцветшие, разномастные и поломанные заборы и штакетники, а проходя мимо старых обшарпанных гаражей, обращает ваше внимание на их «цвет, свет и фактуру». Или в двух шагах от Зимнего дворца заманивает вас в закутки, помнящие еще чуть ли не Сашку Меншикова, где приглашает вместе с ним любоваться структурой саморазрушающейся старой застройки Санкт-Петербурга. Без вашего путеводного Вергилия вы бы никогда не догадались, какие нераскрытые «каменья» находятся за отреставрированными фасадами трехсотлетней набережной. Не говоря уже о долгожданном воплощении идеи «выпить Белую ночь», зародившейся у Простева лет восемь назад, но осуществленной при вашем участии, с неукоснительным следованием выношенному предписанию автора «взять белое вино, выйти к Неве, наполнить бокалы, полюбоваться отражением города в бокале, посмотреть сквозь вино на Неву, на небо, на лица ближних, почувствовать, как свет Белой ночи растворяется в вине, и, когда появится ощущение, что уже растворилась, выпить этот бокал вина, наполненный Белой ночью…».
***
В квартире Простева почти все стены заняты большими полотнами-иллюстрациями к житию блаженной Ксении, а в мастерской много икон, в том числе находящихся в работе. Художник пишет образа и на заказ, в том числе «мерные», но «для себя» постоянно пишет святых юродивых Христа ради, эти работы он показывает увлеченно, рассказывает про русских блаженных, многих из которых мы находим и в простевской храмовой росписи, в сюжете «Собор юродивых Христа ради», придуманном самим мастером.
Ксения Петербургская. Надежда после грозы. Художник: Александр Простев
Подозреваю, что Простев наиболее благодатно чувствует себя именно в кругу «взрослых детей» – русских блаженных, он «собрал» их и вместил в душу, для него они – лучшие, из возможных, человеки и собеседники.
Красоту древнерусской иконы Простев понимает как косвенное доказательство бытия Божьего. Он убежден, что древнерусская икона, «живопись исихазма» – это центр, вокруг которого на орбите вращается живопись, и выше иконописи нет ничего.
«Иконопись – это форма служения Богу, вид молитвы. Икона – это часть литургического пространства. Ничего подобного не скажешь о живописи. Но у меня не существует выбора: иконопись или живопись. В этом смысле я внутренне не разрываюсь. Есть образы, которые можно наиболее сильно выразить именно в иконе, и никак иначе, но есть образы, которые выражать средствами иконы просто ни к чему. Например, у меня есть картина, где Сергий Радонежский штопает свою прохудившуюся ризу».
Картины Простева словно подсвечены изнутри каким-то бело-золотым свечением, отсылающим к иконному письму
Картины Простева словно подсвечены изнутри каким-то бело-золотым свечением, в самом деле отсылающим к иконному письму. Возникает впечатление, что мастер пользуется волшебными красками. Он поясняет:
«Увы – живописный язык более понятен и близок современному человеку, чем иконописный. Но что есть, то есть. А я люблю живопись не меньше иконописи. Так и появились мои житийные серии в живописи. Кандидат искусствоведения Виктория Гусакова считает, что живописные житийные серии – это новый жанр, в котором создается не только образ святого, но и образ его Жития».
В целом, есть подозрение, что Александр Простев, соединив в рамках полотна икону с живописью, совершил духовно-эстетическое открытие, создал новый жанр также в смысле стилистическом, направление в изобразительном искусстве – «духовная живопись».
Особенно отчетливо это явлено в новой, грандиозной работе, которая не могла бы появиться до росписи художником храма.
***
…Выставляя на мольберт поочередно и таким образом показав нам десятки невиданных картин и икон, Александр Евгеньевич таинственно зависает у большой белой занавески, за которой кроется, похоже, что-то особенное. Снимает покров, и предстает огромное, до потолка (190 х 250 см), вертикальное сияющее полотно, которое автор еще не показывал никому, кроме своих домашних. Новое произведение с необычным названием «Картина о том, что смерти нет».
Картина о том, что смерти нет. Художник: Александр Простев
Тема впечатляюще прозвучала еще в картине 1997 года «Помер дедушка Егор и в этот светлый день убедился, что смерти нет».
Помер дедушка Егор и в этот светлый день убедился, что смерти нет. Художник: Александр Простев
Хотя первые наброски и эскизы к новой картине про «смерти нет» появились в 2004 г., она вынашивалась до 2017 г.
«Я уже картон (рисунок в натуральную величину) сделал, подрамник заказал, – рассказывает художник, – и вдруг от известного предпринимателя, общественного деятеля и благотворителя Вячеслава Заренкова поступило предложение расписать храм св. Ксении. И два года на роспись ушло. Но что интересно, написать свою картину я в прежней мастерской не смог бы – холст по высоте просто не помещался. А после росписи появилась мастерская с высотой потолков три метра, куда холст вошел без проблем. В прежней мастерской я эскиз (картон) рисовал, подворачивая нижний край бумаги, т.к. размер листа по высоте не входил. Планировал и холст потом подворачивать. Кстати, Суриков свою “Боярыню Морозову” подворачивал, причем холст стоял в комнате по диагонали – из одного угла в другой. У Сурикова мастерской не было, он на время работы снимал комнаты».
Я не знаю, что и как подворачивали Александр Иванов, тоже 20 лет работавший над знаменитым полотном «Явление Христа народу», или Илья Глазунов с его гигантами «Мистерия ХХ века» и «Вечная Россия», но мне их огромные многофигурные полотна кажутся вымученными, если не сказать безжизненными. В чем не упрекнешь ни Михаила Нестерова с картиной «Христиане», позже получившей название «На Руси» («Душа народа»), ни Юрия Ракшу с супертриптихом «Поле Куликово» и полотном «Современники», ни Александра Простева с новой небывалой картиной, даром что изображающей отпевание усопшего.
На масштаб мысли, размер и стилистику новой картины явственно повлияли двухлетние труды Простева по росписи храма
На масштаб мысли, размер и стилистику новой картины явственно повлияли двухлетние труды по росписи храма.
«Начал работу на холсте 3 февраля 2023 г., закончил через десять месяцев, – рассказывает мастер, снова и снова придирчиво вглядываясь в полотно. – Писать картину нетрудно. Главное, понимать, что ты хочешь сказать и как сказать. Времени больше уходит на подготовительную работу, созревание, когда уже каждый квадратный дециметр картины окончательно прояснится. У меня так дело обстоит: приходит какой-нибудь образ, складывается в эскиз, в изобразительное решение, я рисую в блокнот. Что-то реализуется в готовую картину сразу, а что-то лежит по пять, десять лет, а то и больше. Так я держу в голове с десяток будущих картин, возвращаюсь к эскизам, поправляю, дорабатываю, изменяю. Я же и сам за это время изменился. Время вносит поправки. Иногда смотрю на эскиз, который сделал пять, а то и десять лет назад, и думаю: хорошо, что я не стал писать эту работу пять лет назад. Не то получилось бы!
У меня еще есть одно преимущество – я не рвусь участвовать в выставках, а поэтому у меня ни сроков, ни спешки нет, и меня ничто не подгоняет – ни зритель, ни заказчик, ни мысль “ну надо же выставляться!”, а если что и стимулирует, то только сама работа. Это самый верный замер искренности того, что ты делаешь. В серии “Свете Светлый” эта картина должна быть предпоследней. Последняя работа в этом цикле будет очень личная, но говорить о том, что еще не сделано, – только расплескивать себя».
Чтобы мы прониклись не только видимым сюжетом, но и замыслом, мастер по нашей просьбе дал, а мы восприняли краткие пояснения к картине в целом и к ее эпизодам.
1. Композиция построена по вертикали и состоит из нижней части – мир земной, дольний, и верхней – мир Небесный, горний. Она христоцентрична, главная фигура всей композиции – Христос. Господь изображен так, как принято на русской иконе «Спас в Силах», – на фоне геометрических фигур, где ромб символизирует Огонь (духовный), овал – Небо (мир духовный), четырехугольник – землю и четыре стороны Света, в которые проповеданы Евангелия.
2. Дерево (дуб) соединяет нижнюю и верхнюю части композиции: корни дерева в земле, крона в небе. Символ известен и понятен – родовое древо, символ семьи, рода, народа. Крест – Древо Спасения рода человеческого. В верхней части находятся ангелы и люди, так же и в нижней – ангелы присутствуют среди людей. Мы видим изображенное взаимопроникновение небесного и земного. К слову, это и есть «ангельский реализм», где мир земной – это реальность, а мир Небесный – реальность высшая. Земной горизонт в картине выгнут, что подчеркивает планетарность пейзажа.
На картине изображены две реки: река земная как символ течения жизни, которая конечна, и вверху – река Вечности
3. На картине изображены две реки: река земная как символ течения жизни, которая конечна, и вверху – река Вечности. В композиции соединены два времени года – зима на земле и вечное лето в Небесном Царствии. Верхняя часть картины построена по принципу деисиса. В самой верхней части изображены православные храмы – Небесный Иерусалим.
4. Среди людей можно выделить центральную группу – близких родственников. В руках у них зажженные свечи, которые на отпевании символизируют молитву об усопшем. В центре нижней части стоит мальчик, внук усопшего, – продолжение этой семьи. Он единственный из всех, чей взгляд обращен на зрителя, на нас. Над (за) группой родственников – группа певчих и человек, держащий крест.
5. Две женские фигуры слева противопоставлены друг другу по духовному состоянию: печально наклоненная голова одной женщины, ее некоторое уныние, взгляд в землю и, возможно, сомнение в бессмертии души контрастирует с поднятой головой другой, которая обращена вверх, к сцене встречи души усопшего со Христом, женщина видит это небесное событие, поет вместе с певчими. То есть контрастны молчание одной и пение другой. Можно сказать, что поющая – это образ блаженной: она и одета бедно, с заплатой на рукаве, в юбке с потрепанным подолом.
6. А справа от гроба находятся три фигуры: снизу, по восходящей, – монах, священник и сослужащий ему ангел. Еще правее стоит молодая семья – муж, беременная жена и их дочка, взгляд которой, как и взгляд ее матери и монаха, обращен вверх, ко Христу, принимающему душу усопшего. (Сюжет «В жизнь вечную», где покойницу «во гробе» проносят по деревенской улице, зрители встречали уже в картине «Борьба ангела».)
7. Выше, рядом с молодой семьей, – фигуры юноши и девушки: один из них зажигает свою свечу от свечи другого. Мы понимаем: между ними что-то происходит, возгорается обоюдное чувство.
8. Задействован здесь и излюбленный прием автора, наделенного даром изображать неизобразимое – прозрачность ангельского крыла. Сквозь крыло видна горящая свеча в руках молодого человека. Ту же прозрачность видим внизу картины, где сквозь ангельское крыло просматривается лицо усопшего: еще немного, и оно целиком скроется под крылом, окончательно перейдет в мир иной.
9. По сути, в картине изображена Церковь Христова – как совокупность христиан живших, живущих и еще не рожденных. Они все представлены в картине. И, наконец, в композиции просматривается центральная вертикаль – от головы и тела усопшего вверх к вертикали креста, к душе усопшего и к фигуре принимающего его Христа, который по-отечески протягивает Свои руки к душе человека, как родитель к своему ребенку.
Простев не торопится выставлять «Картину о том, что смерти нет». Похоже, он все еще продолжает «разговаривать» с ней
10. Еще немаловажные детали: в глубине картины, у излучины реки, изображен голубенький (!) дом с погасшими, черными глазницами окошек – земное жилище отпеваемого, а выше, в Царстве Божьем, мы видим как бы повторение того же дома, но с оконцами, светящимися золотом Небесного Иерусалима, тех же трех деревьев за домом, видим речную излучину, повторяющую изгиб реки земной. Хочется верить, в Царстве Божьем светлая душа человека встретит все, что любила на земле, – родина земная соединится с отчизной небесной, обретя божественную цельность и полноту. Две фигуры у открывшейся створки небесных врат, рядом с домом, – это родители усопшего. Мать в белом виссоновом одеянии спешит на встречу с душой своего ребенка, с которым теперь соединится навеки в Царстве Света. Потому что у Бога все живы, и смерти нет.
Когда в оторопи восхищения смотришь на эту симфонию, на этот гимн торжества Православия, в тебе оживает иоанно-златоустово пасхальное возглашение «Смерть! где твое жало? Ад! где твоя победа?».
Простев не торопится выставлять «Картину о том, что смерти нет». Она еще нигде не экспонировалась, хотя работа над шедевром завершена почти год назад. Похоже, он все еще продолжает «разговаривать» с ней.
***
А жизнь – жительствует, порой проявляя и неожиданные свидетельства подлинной народности простевских произведений, которые люди воспринимают как свое неотъемлемое, как «достояние республики» – настолько, что забывают, как минимум, ставить автора в известность. В частности, интересная новость пришла через Интернет из г. Тольятти, где 9 июля нынешнего года была открыта гранитная композиция в виде сердца с изображением святых благоверных супругов Петра и Февронии, причем гравировка сделана по картине А. Простева «Что Бог сочетал, человек да не разлучает». А одна православная община из Бельгии уже второй раз получила разрешение на печать простевского альбома о Петре и Февронии с текстом на бельгийском языке. О творчестве нашего современника Александра Простева пишут и рассказывают отечественные и зарубежные исследователи и поклонники, снимаются телевизионные сюжеты и программы, страницы Интернета изрядно полнятся подборками фоторепродукций его картин. «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».