Доклад протоиерея Николая Чернышева, клирика храма святителя Николая Чудотворца на Маросейке (Москва), доцента кафедры иконописи факультета церковных художеств Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, на научно-практической конференции «Богословские основы церковного искусства», состоявшейся 25 мая 2022 г. в рамках направления «Церковь и культура» ХХХ Международных образовательных чтений «К 350-летию со дня рождения Петра I: секулярный мир и религиозность».
Бесспорно, что икона и иконопочитание являются одними из основных признаков православного исповедания. Иконопочитание – это существенная часть православного догматического богословия, ведь икона способна зримо являть вероучительный смысл библейских истин и святоотеческих утверждений. Назначение иконы изначально мыслилось именно в этом. Интуитивно представляется, что есть некое стабильное, общепринятое понятие об иконе, пришедшее из древности. Однако и сами памятники, и мнения о них настолько различны, что в церковном обществе накопилась путаница в понятиях и определениях: что считать иконой и какой она должна быть. До сих пор не изжиты проблемы осмысления самого феномена иконы – отсюда исходят проблемы и в обучении иконописанию, и в отношении к иконописному наследию. Мы размышляем на основе полученного образования, но в нем отсутствуют многие фундаментальные понятия об иконе и ее предназначении: нередко забывается, что иконописание – это церковное послушание и литургическое творчество; забывается и назначение иконы: быть моленным образом и являть то, что совершает Христос, то есть показывать обожение человека. Сегодня в практике оформления храмов богословие образа выглядит неопределенным, потому что вместо вероучительной функции икона стала средством украшательства.
Литургическое искусство
Есть разные и очень широкие толкования термина «церковное искусство». Богословскому осмыслению произведений, рождающихся внутри Церкви, поможет конкретное понятие: «литургическое искусство» – то, которое непосредственно относится к богослужению и служит его целям. Это храмовая архитектура, богослужебные тексты и гимнография, церковное пение, богослужебные облачения, иконы, настенные росписи. Для таких произведений определяющим критерием их ценности является церковность, то есть верность Писанию и Преданию.
Иконоведению, то есть богословию образа, дисциплине, которую предстоит возрождать и развивать сегодня, надлежит на современном языке раскрывать понятия, вечные для искусства иконы, и отвечать на злободневные вопросы о ней. Пока мы можем лишь их сформулировать, составить словарь терминов, список понятий, без решения которых невозможно двигаться по пути более глубокого богословского раскрытия сущности иконы. Проблема тут в том, что осмысление и оценка образов, создаваемых в Церкви, происходили в разные периоды истории, можно сказать, спонтанно и оттого формулировки этой части православного богословия дошли до нас в слишком обобщенном и урезанном виде. И реальность такова, что на многие современные вопросы, неизбежно встающие перед церковными художниками, да и перед духовенством и священноначалием, не существует единых, принятых Церковью, ответов.
Каковы же фундаментальные понятия и проблемы, которые пора вспомнить или заново сформулировать и осмыслить не только с искусствоведческой, но и с богословской стороны?
Что есть икона, то есть, чем этот специфический церковный образ отличается от иных изображений – портрета, картины, иллюстрации, от знака и символа, и что в них общего?
Какой должна быть икона, какую икону ждет Церковь? На каких основаниях (старообрядческих, модернистских, святоотеческих) делается вывод об этих ожиданиях? У православных пока нет обобщающего сборника святоотеческих творений об иконе.
Насколько возможно заимствование в образном строе православных храмов элементов инославных культур при существенном различии догматики, сотериологии, экклесиологии православия, католичества, протестантизма?
Что такое иконописный канон? Сегодня особенно востребовано подробное и всестороннее раскрытие понятия об иконописном каноне и иконописном языке, о каноничности или неканоничности древних и современных произведений, об отличии единого общецерковного канона от разнообразных стилей.
Каковы критерии силы и слабости церковного образа?
Возможно ли применение к иконе эстетических критериев светских произведений или необходимо разрабатывать иные критерии? Какие критерии оценки иконы необходимы и достаточны при анализе этого вида искусства?
По каким принципам формируется современная иконография новопрославляемых святых разных времен? Насколько, например, необходимо портретное сходство изображаемого святого, в каких одеждах изображать святых близких нам по времени их жизни?
Каковы принципы формирования систем росписей современных храмов с традиционной и с оригинальной архитектурой? Насколько и на каком основании возможна или невозможна новизна в структурах построения храмовых росписей?
Для каких целей и в каких материалах допустимо тиражирование икон?
Каково должно быть церковное отношение к репродукциям священных изображений, к их хранению и утилизации? Является ли репродукция иконы святыней? Сегодня процветает массовое профанирование священных изображений, использование их не по назначению в качестве рекламы, логотипов и т.п. Из литургической святыни икона нередко низводится до уровня сувенира, бессмысленного значка.
Каково церковное отношение к реальности обесценивания святынь при их тиражировании, насколько это приемлемо для Церкви, кто ответственен за это?
Как Церковь относится к реставрации икон и росписей храмов и как участвует в ней? Должна ли церковная реставрация ограничиваться лишь консервацией памятников? Возможна или невозможна реконструкция утраченных или поврежденных элементов икон, исправление неканоничных изображений?
Отношение к сложным, болезненным и «неудобным» вопросам об иконе
Эти и подобные вопросы возникают постоянно и не решаются церковно из-за их теоретической неразработанности. Большинство современного духовенства и художников неграмотны в вопросах иконоведения. Поэтому их застают врасплох вопросы на вышеуказанные темы прежде всего в собственной практике, а также от воцерковляющихся людей, желающих знать основы церковной культуры, их пугают вызовы той части общества, которая кощунственно относится к Церкви.
Ответы на вопросы об иконе, а нередко и на провокации, звучат безответственно: в одних случаях – некомпетентно, вне связи со святоотеческой традицией и без соответствия с соборными определениями, в других случаях – скандально или «общими фразами», «ни о чем».
Конечно, в рамках Образовательных чтений регулярно проводятся конференции на иконоведческие темы. Преподаватели иконописных школ стараются в них участвовать, отвечать на вопросы иконописцев и священников. Но надо признать, что в масштабах страны эта работа остается каплей в море. Главное же упущение здесь в том, что выводы этих конференций и их практические предложения не всегда отражаются в итоговых документах и не доводятся до сведения священноначалия. Работа епархиальных искусствоведческих комиссий еще не стала системной просветительской работой. Это, в основном, частные случаи попыток исправления грубых ошибок при создании новых произведений и реставрации старых памятников. Эти отчаянные попытки не влияют на общий уровень образования духовенства в вопросах иконоведения, да и задач таких не ставится.
Равнодушие и его последствия
Многократно поднимался вопрос о необходимости преподавания курсов иконоведения, богословия образа, истории церковного искусства в духовных школах всех уровней. Ничего не сдвигается с места не только из-за теоретической неразработанности этих дисциплин, но и из-за недостатка квалифицированных преподавателей, горящих желанием хотя бы начать этот труд. Налицо безразличие к этой стороне образования у духовенства и отсутствие запроса у священноначалия на разработку иконоведческих вопросов. А неподготовленные ответы частных лиц нередко выдаются за голос всей Церкви. И дело не только в противодействии кощунству, но и в необходимости преодоления невежества в вопросе, относящемся к существенной стороне нашего исповедания. Поэтому, кроме свободы частных мнений об искусстве и, конкретно, о литургическом творчестве, необходима соборная выработка ответов на иконоведческие вопросы, которые смогут стать общецерковными.
В течение многих лет утверждается: необходимо заниматься богословским осмыслением того, что, как и для чего изображала Церковь в древности, что изменилось сегодня и что должно оставаться неприкосновенным. При забвении этих смыслов меняется не только форма, но и содержание образов. В них тогда рождается сначала невольное, неосмысленное, а потом и все более агрессивно навязываемое уклонение от самой церковной догматики. Это всегда выражается в деградирующих иконописных изображениях, и в образах, чуждых опыту Церкви. Так было на протяжении всей церковной истории, а сейчас и невежество, и антицерковные настроения многократно усиливаются. Подчеркну: речь идет не о стилистических или иных искусствоведческих принципах оценки иконы, а о признаках каноничности или неканоничности произведения. То есть суть – в степени его церковности, в том, чтобы икона не на словах, а на деле, стала православным богословием в красках и наилучшим образом соответствовала своим целям: содействовала молитве, раскрывала духовное, неотмирное содержание изображенного сюжета и, в результате, содействовала спасению человека.
Связь богословия образа с другими составляющими церковной культуры
Есть древняя крылатая фраза: «Богослов тот, кто истинно молится, и тот, кто истинно молится, тот богослов». А в ХХ веке протоиерей Георгий Флоровский предложил, своим точным, хотя и парадоксальным призывом, ответ, как этому научиться: «Вперед – к отцам!». Это призыв к возрождению святоотеческих традиций в целом, во всей жизни Церкви. Ведь, в самом деле, жизнь в традициях святых отцов – это всегда преодоление и, значит, движение вперед. Эта же цельность духовной жизни, основанная на молитве, является условием верного богословия образа и подлинности самой иконописи.
Выше было сказано о неразрывной связи иконопочитания с православной догматикой: именно православные догматические истины призвана во всей их полноте и красоте зримо являть икона. Кроме того, священная история и литургика свидетельствуют, что икона и иконопочитание неотделимы от нашего богослужения, издавна вплетены в богослужебный круг, стали его существенной частью: иконы ежедневно участвуют в богослужении. А история искусств и история культуры могут показать нам, как по стилистике икон различных эпох и народов можно судить об аскетике тех периодов, когда создавались эти памятники. Иконы могут стать «документами», по которым можно определять особенности внутреннего мира их авторов.
Итак, догматика, литургика, аскетика, искусствоведение – необходимые составляющие церковной культуры, имеющие с иконой и иконопочитанием вполне определенные связи, которые неизбежно проявляются в конкретных памятниках. Каковы эти связи, предстоит конкретизировать историкам и богословам, в том числе богословам иконы. Поскольку богословие иконы стоит на стыке догматики, литургики, аскетики и искусствознания, то и осмысление феномена иконы возможно лишь в органичной взаимосвязи этих дисциплин.
Время призывает к тому, чтобы мы ответственно продолжили труд, начатый отцами VII Вселенского Собора: так много спорных вопросов и неоднозначных, порой противоречивых, взаимоисключающих мнений накопилось в литургическом искусстве и вокруг него. Опираясь на орос VII Вселенского Собора, положения Трулльского Собора, постановления Стоглавого и Большого Московского Соборов, творения преподобных Иоанна Дамаскина, Феодора Студита, а также Леонида Успенского и других защитников иконопочитания, развитие богословия образа создаст, своего рода, «конституцию» иконы и иконопочитания. Это поможет различать церковное и псевдоцерковное творчество, не допускать измены богословского учения, обогащать святоотеческими иконописными традициями создаваемые образы, указывать пути развития иконописания. Кроме того, иконоведение призвано «показывать» икону миру, участвуя в воцерковлении современного человека, зрительное восприятие которого воспитано на хаосе и на метаморфозах расцерковленного мира, призвано учить видеть истинный смысл образа.
Для разработки этих сегодняшних и вечных вопросов требуются не только индивидуальные поиски, частные исследования, научные конференции – все это необходимые шаги к накоплению и обобщению материала. За этими этапами обязательно должны последовать соборные, то есть общецерковные решения, которые станут ответом на вызовы современности. Всегда приветствуются личные открытия, основанные на святоотеческом опыте, еще важнее совместное обсуждение личного опыта на конференциях разных уровней. Но, если мы хотим, чтобы эти размышления и формулировки принимали богословские формы, значимые для Церкви, то итогом конференций должны становиться документы, направляемые в Межсоборное Присутствие для рассмотрения священноначалием и вынесения соборных решений. Тогда на них можно будет опираться и архиереям, и духовенству, и церковным художникам. Это необходимо, чтобы их архипастырская, пастырская и творческая деятельность была вооружена общецерковным богословским осмыслением.
Протоиерей Николай Чернышев